Проза-стервоза

Informatio
Мы живем в мире заполненным прогнившими строками реальности, которая делится на свои собственные миры. Число им шестьсот шестьдесят шесть тысяч. В каждом этом мире существуют галактики и их число – девятьсот девяносто девять. Информативное зло, которое обратилось к канонам веры.
Если кто-то и поверит в то, что написано кровью младенцев – последний дурак. Кто согласится тратить кровь на пустые слова, переполненные чувством вины за себя самого и дешевым эгоизмом, спрятанным за вуалью добродетели.
Итак, мы идем к пути, когда информация становится продуктом. Да что там, мы уже к этому пришли. Страшные и не очень сны прогрессивных передовиков киберпанковского общества стали реальностью на глазах меньше чем за десяток лет. Знак судьбы? Не думаю. Каждый ход т.н. креативных деятелей, андеграундной культуры рассчитан на успех в определенном, узком или массовом, понимании. Ничего святого, ничего нового, и ничего абсолютно независимого нет, не было, и не будет.
Прирожденный подчинятся силе никогда не станет созданием духовным, так зачем же нас травят всем этим религиозным дерьмом? Мы знаем прекрасно, вы знаете отлично, что сколько бы мы не говорили о душе ничего не изменится. Продолжая поглощать пищу, выделать испражнения и отходы, заниматься обменом жидкостей, - этим мы е делаем себе чести, но кто говорит о чести в природе? Волку плевать на честь, когда он убивает более слабого, это вопрос выживания.


- Три, пять, семь, - тощий негр отсчитывал диски, словно они были из бумаги. Это корежило мое представление об эстетике как таковой.
- Держи, вот твое, кровно заработанное, - он кинул мне пачку, и улыбнулся во все свои, прогнившие от чрезмерного курения мака, зубы.
Я пересчитал. Не хотелось остаться не у дел, только из-за того, что какой-то черный из гетто завязался к тебе в приятели. Серые стены начинали давить. Я попрощался и направился в сторону метро.
Толпа людей несла меня так, что даже не требовалось шагать по асфальту, а поезд ехал с такой скоростью, что опять один из пассажиров выпал на пути, где его раздавил идущий навстречу грузовой состав. Кем он был? Бизнесменом, нищим клерком, а может самим президентом банановой республики? Мне плевать! Да. Руку грели заветные диски с тем, что никогда мне не даст ни один из живущих на земле людей. На следующей станции уборщики смыли со стекол потроха неудачника. Хорошо бы они смыли всех людей вокруг меня.
Эти люди. Эти крысы. Они сдавливали мое сознание своим зловонием. Оно исходило отовсюду, от их подмышек, спин, шей, пахов. Меня вывернуло на изнанку на спину какой-то женщины. Я прошел в другой конец вагона, чтобы она не напала на меня. Да, самки этого вида, особо опасны. Они набрасываются и начинают драть тебе волосы своими когтями. Затем пытаются выколоть глаза. Но самое страшное – это их крик. Некая помесь визга свиньи, которая рожает на свет пятиметрового дракона, изрыгающего свое семя прямо ей в глотку. Они опасны и тупы, как все поздние хищники, созданные природой.
Меня вышвырнули на свою станцию. Кто-то обозвал меня тупым наркоманом, кто-то торчком на герыче. Кто такие – точки?
Автобус. Ничем не лучше метро. Но по-другому до моего жилища, для моей Мекки для странников, храма вседозволенности и свободы никак не добраться. Целых два часа. О, Боже, еще целых два часа. Я не выдержал бы этого, но самоконтроль и закалка, которую я приобрел слоняясь по сточным водам города вывели меня на эту тропу и не давали сгинуть.
Курить в транспорте запрещено, но я закурил. Да никто мне и слова бы не сказал. Передо мной сидела мамаша с плаксивым ребенком годов этак четыре. Позади пьяный в стельку отец ребенка. Я оказался меж двух огней, в западне. Мамаша прикрывалась мной как стенкой, папаша - как щитом от ударов мамаши.
- Я сказала сидеть! – от такого крика, у меня чуть сигарета не упала между ног.
- Нет! Хочу кататься, вы обещали! – хныкал ребенок.
- Ик, ик, пойдем кататься, - бурчал пьяный мужик за спиной.
И мне еще два часа так «кататься». Я сжал диски в кармане и попытался заснуть, но ужасный ребенок мне не давал этого делать. Он больше не кричал, а начал приставать ко мне. Господи, я даже не знал, что хуже, слушать, как они орут все хором (это даже мелодично получалось, прям как пение котов марте, когда им на хвосты наступают), или же терпеть его бесконечные вопросы. Знал я одно, отвечать на них не надо, иначе это затянется на всю дорогу.
В конце концов, я пересел подальше от них и попытался погрузиться в сон.
Не вышло. Мы уже были на месте.
Я бежал, чуть ли не по ветру. Диски становились холодными, и это выводило меня из терпения, они должны были быть теплыми, черт возьми!!!!
В два прыжка перепрыгнул через лестницу, зашел в бункер, запер дверь, включил свет. Безвольное тело лежало на матрасе рядом с установкой для проигрывателя. Все было включено и теперь о аппаратуры несло жаром.
- Чертова, шлюха! - я пнул лежащую девушку в живот. – Ты совсем обалдела! Она же может сгореть! Теперь ничего, - я пнул, -не, - снова пинок, - получишь!
- Нет, нет, - она стала цепляться за мои штаны руками, - пожалуйста, дай мне, дай мне!
- Никогда! Я своей задницей рискую, чтобы это получить, а та только и делаешь что валяешься как шлюха, чтобы тебя имели насекомые.
Я оттащил ее за волосы в другой конец помещения и оставил там валятся, захлебываясь в собственной слюне.
Дрожащими руками я вставил все диски в деки. Затем настроил частоту, вибрации, звук, подключил провода к шее, затем к рукам, ступням, и только потом одел шлем.
Меня поглотило сразу. Я знал, что тело мое валяется как мусор рядом с установкой, но сейчас это не главное, главное то, что я видел, чувствовал, слышал. Мириады частиц, разрывающиеся у меня в сердце, которые создавали ощущение полной гармонии. Звуки, ласкающие мозг так, словно они были его любовниками.
Приятно. Грустно. Весело. Боль. Боль. Боль.
Боль?!
Дыхание перехватило, сжало, провода отошли. Я не успел освободится.
Боль.